(Или все а коль беседер, хевре)




Костя, наш пионервожатый, был вообще-то неплохим малым. Обладал либеральным характером, насколько это вообще возможно без вреда для дела на руководящей (с людьми) работе. Ну или, по крайней мере, казался таковым. Было в нем нечто подкупающее и располагающее к себе. Он обращался к своим подопечным по ласкательному имени - кличке, например, Санек или Шура, или Шурик. Таким обращением он сразу снимал дистанцию отделявшую даже самого маленького руководителя от самого большого воспитанника. В добавок, это ласковое Шурик сразу навевало ностальгические воспоминания о нашем счастливом галутном детстве, о родной школе и любимом дворе. Костя с первых же минут знакомства сразу становился своим парнем, и уже не возникало сомнений, что это именно он тогда во Владивостоке на бухте Шамара щелкал тебя по носу или давал подзатыльник.
Костю по лагерю всегда сопровождала его помощница Ольга, которую прозвали тенью, потому что она следовала за ним, куда бы он ни пошел. Даже если Косте надо было в туалет, она ждала его у самой двери, как верная собака. Уж не знаю (разведка не донесла) раставались ли они по ночам, но у нее был муж, а у Кости - жена, но все это было, как говориться вне зоны (в смысле - отдыха). А в зоне - свои правила. Ольга, как и положено всякой помощнице пионервожатого, носила очки и все время носила с собой Тору (еврейскую Библию). Смешно было, когда, видя ее одну, кто-то говорил - вон, тень идет.
Еще ее прозвали ходячей Торой, потому что она знала Тору наизусть и разговаривала всегда цитатами из нее. Так, что было не понятно, что она имеет в виду. Она пребывала в своей далекой реальности самозабвенно. Но как только Костя что-нибудь говорил нам; она тут же следом за ним приводила соответствующую цитату в подтверждении его слов. Мол, то, что говорит Костя - истинно и оспариванию не подлежит. Мы с ребятами как - то спорили: а для чего она постоянно носит с собой Тору, если знает ее наизусть и практически никогда не открывает? Сошлись во мнении, что это нужно ей для имиджа - очки, книга и указка (роль которой выполнял Костя). Такая себе школьная учительница.
Наш пионерский лагерь имени ШАС, мы называли - Щас, стоял в живописном месте на берегу моря. Справа и по центру его подпирала пустыня, слева - горы, так что убежать было практически невозможно. Сам лагерь делился на зоны, которые были отделены друг от друга колючей проволкой: у самого подножья горы была зона двух-трех местных коттеджей с бассеином в каждом. Там отдыхали дети сабров, тех, кто родился в этих краях и защищал их с оружием в руках от арабских террористов. Ближе к пустыне была зона, где отдыхали дети этих самых арабских террористов. Они, как и мы - дети репатриантов из бывшего Совесткого Союза, жили в бараках, но их бараки были более комфортны и лучше оборудованы. Ребята поговаривали, что у них и кормежка была получше за счет помощи международного сообщества. А нам же никто не помогал. В каждой зоне была своя столовая, и обитатели зон практически не контактировали друг с другом, несмотря на то, что наш лагерь называли общим котлом абсорбции. Так его назвал дедушка Перес, наш дорогой президент, который приезжал на открытие лагеря и фотографировался вместе с нами. Отдельно - с нами, отдельно - с сабрами, отдельно с детьми арабских террористов. Потом, говорят, методом фотошопа эти фотографии свели воедино и опубликовали в какой-то американской газете: все дети улыбаются, а в центре - президент Перес, который тоже улыбается. Все - улыбаются. Дружба - фройндшафт. Еврейский шалом. 
Отдельно ото всех, на отшибе была харедимная зона, где жили дети пейсатых. Они тоже были пейсатыми и унаследовали от отцов все их привычки. Нас они знать не хотели, сильно задирали носы и ели кашерную жрачку. Кашерная - это значит, чистая. Свою пищу они считали чистой, а нашу - не чистой. Поэтому смешиваться нам было никак нельзя. 
Вообще вопрос питания у них в жизни - основной. Пожрать они любят, делают это часто и помногу. Кормят их, как свиней на убой. Хотя свинью они тоже считают нечистой, а себя - чистыми. А чистое с нечистым по их учению не должно соединяться. 
Они жрут, учат Тору и больше ничего в жизни их не интересует. Даже девчонки, которых они близко к себе не подпускают, мол, те не достойны. Они считают, что первая женщина Ева подставила Адама в райском саде, и с тех пор они сторонятся женского пола. Они все зачаты через дырочку в простыне, чтобы ничем не соприкасаться с нечистым, кроме, разумеется, конца. Но даже конец у них специально обрезан для самой маленькой дырочки. То есть, для самой крайней нужды.
Нас они зовут грязными русскими, не в смысле, я думаю, запачканными, а в смысле, что нечистокровными евреями. Потому что мы зачаты не через дырочку. Хотя я всегда в Союзе считал себя евреем и думал, что евреи, как и русские, существуют только одной национальности и одного качества. В Израиле я узнал, что у евреев существует целая кастовая система, как в Древнем Риме. Например, есть кошерные евреи ( харедимные), есть как светские или сабры,а есть русские евреи и эфиопские. Мы для кошерных - не кошепрные, а значит, и не евреи. А значит, - русские.
Вообще местные евреи - это, как у нас говорят, что-то с чем-то. Чтобы их понять, нужно знать, что слова они употребляют в значении наоборот (как и пишут не слева направо, как обычно, а справа - налево). Слово "общий" (например, котел) у них значит - отдельный. Слово "чистый" у них значит - грязный (они называют себя чистыми, а на самом деле - грязнули страшные). Беспорядок они называют порядком. Они постоянно говорят - коль беседер (все в порядке), тогда как на самом деле это значит - полный бардак. Мир у них - это война, а то, что правильно, они считают неправильным. В общем, сами себе на уме, как наша Ольга. Вот так мы и живем: все вместе на маленьком кусочке земли, но в то же время отдельно. 
Но я не про них собирался рассказать, а про нас. Наш Костя - пионервожатый в русской зоне. Как-то он рассказал нам, что очень хотел быть в зоне харедимных, ну или на худой конец, там, где богатые. Для этого он даже обрезался, выучил иврит и учил назубок Тору, как и Ольга. Но его не взяли. Ни туда, ни туда. Видимо, тоже считают грязным русским, как ни старайся стать чистокровным евреем. Видимо, это зависит от чего-то другого. Может, от дырочки, может, от чего еще...
Добился он только того, чтобы его поставили начальником над нами, то есть, пионервожатым, мадрихом. Но очень старается и очень надеется когда-нибудь перейти в другую зону. Так сказать, в высшую лигу. И постоянно совершенствует свой класс.
Есть у нас такой Шлема, воспитанник. Наш русский парень, хотя тоже, как и Костя, прикидывается евреем. Мне, например, это смешно - напоминает какую-то совсем детскую игру. Ну, не считаете вы меня евреем, и ладно. Как нибудь переживу. А они играют всерьез. Сосредоточенно и целеустремленно. Так, как будто от этого зависит их жизнь.
Так вот, этот Шлема что вычудил. Нас по утрам будит Костя. Ровно в семь часов он трубит в шофар (горн по русски), а Ольга бегает по бараку и стаскивает с нас одеяла. Шлема как-то пробрался в комнату Кости и стырил этот шофар. Костя встал утром, глядь, а шофара нет. Уже нужно будить лагерь, а нечем. В обычную трубу не задудишь (не кошерно). Весь день запачкаешь. Это все равно, что с левой ноги встать утром с постели. 
И что делать? Бедняга Костя сошел с лица (испугался, что с работы турнут), и поклялся, что, если узнает, кто спер шофар, в жизни тому не будет счастья. А Шлема - дурачок, то ли у него детство играет в заднице, то ли вообще рехнулся от абсорбции. Вместо того, чтобы тихонечко вернуть шофар на место, он на следующее утро сам в шофар задудел, да еще и на полчаса раньше, чем следовало. Дудит себе и улыбается, как мандарин. А улыбка такая глупая-глупая, и счастливая-счастливая. Называется, дорвался до бесплатного или исполнение мечты.
Что тут было! Костя бегал за придурком по всему лагерю и кричал тому, что утопит в море. А как-то раз этот Шлема, когда его поставили на кухню, помогать столы накрывать, обрезал на кончиках все бананы. А когда все начали возмущаться и Костя потребовал объяснений, заявил, что сделал бананам гиюр (переход в иудаизм), и что теперь они кошерные. Ну, что сказать на это? Придурок он и есть придурок.
А Костя, после того случая с шофаром, затаил зуб на Шлему. Хотя Косте ничего и не было, просто никто ничего не заметил тогда. Но последней каплей чаши Костинного терпения стал случай, когда Шлема сорвал у Кости в комнате картинки с котами (Костя - большой любитель котов). Я понимаю, что у каждого есть свои бзыки: кто-то фото футболистов вешает у себя на стенке, кто-то - автомобили, кто-то - девчонок. Это вообщем-то нормально. Непонятно, за что Шлема на Костиных котов окрысился? То ли не знал, как еще Косте насолить, то ли он действительно большой котоненавистник. В общем, мистика сплошная, но после этих котов Костя, как с цепи сорвался. Начал закручивать гайки, причем для всех. От былой либеральности не осталось и следа. В столовую всех начал водить строем. Есть начинали по его команде, заканчивали жевать тоже по команде, и вставали из-за стола по команде. 
Как-то раз устроили зарницу (игру в войнушки). Костя разделил нашу зону на два лагеря: евреев и арабов. В евреи записал всех, кто ему не перечил, а в арабы - всех нарушителей дисциплины. Шлему сделал главным арабом, в смысле - командиром. Тех, кто отказался участвовать, назвал гоями (не путать с геями), и заставил сидеть и смотреть на сражение. Так сказать, болеть за своих. Евреям одел кипы, арабам - намотал полотенца на головы, а гоям понацепил крестов, вырезаных из картона. Чтобы было видно: кто есть кто.
Арабы должны были держать высотку, в смысле - храмовую гору, которая вообще-то принадлежит евреям. Но арабы построили на ней мечеть. А евреи начали атаковать эту гору. Все гои по сценарию должны были дружно поддерживать евреев, и когда один еврей падал в бою, на его место должны были встать два гоя. Но пошел дождик (довольно редкое явление для Израиля), зрители разошлись и войнушку пришлось отложить до лучших времен. Вместо этого, Костя загнал всех в барак и заставил учить Тору. Гоям приказал приготовить каждому по вопросу из Торы, чтобы он им объяснял, как еврейский законоучитель. А потом, он сделал экзамен и заставил всех признать рава Овадью современым Машиахом. Я задал вопрос - Костя, а ты сам Машиахом не хочешь быть? Он смутился, но по глазам было видно, что он не против.