Это произошло в одной маленькой восточной стране, которая, решив быть впереди планеты всей, приняла один необычный закон. На следующий день, после того, как Кнессет провел закон об упразднении (отмене) денежных знаков, в стране начался переполох. Половина населения (из той половины, что работает), не вышла на работу. Логика у нее была простая - зачем работать, если деньги все равно платить не будут? Мы что, фраеры? (в этой стране фраером считают того, кого удалось провести и поэтому все очень бояться попасть в их число). Логика той половины (из той половины, что работают), которая все же вышла на работу, была не мудреней первой. Чем-то же они (работодатели) рассчитываться будут? Пусть не деньгами, пусть натурой. Может, абонементы на концерты или в бассейн давать будут? По отраслям народного хозяйства картина выглядела следующим образом. В полном составе на работу не вышли городские и поселковые раввины, которые работают на государственную зарплату. Учащиеся иешив также не появились на учебе, потому что им отменили все стипендии. В стране моментально прекратилась молитва и чтение Торы (теперь за это уже не платили деньги, и огромная армия нигде не работающих харедимных, живущих только с чтения Торы и молитвы с горя напилась и наелась). Полностью остановился общественный транспорт. Позакрывались рынки и магазины. У торговцев просто не поднялась рука отдавать свое кровное просто так. Отключили воду, газ и свет. Телевидение и радио прекратили вещание. Даже канал Кнессета не работал, потому что работники Кнессета не вышли на свои рабочие места, предпочтя уйти в заранее оплаченный отпуск. Позакрывались все бензозаправочные станции. Никто также не посмел наливать бензин даром. Но неожиданно для всех, высокую сознательность проявили проститутки. Дружно, как один, они появились в своих рабочих постелях. Объяснили они свое поведение тем, что работают не только ради денег, но и для удовольствия. Еще более удивили русские репатрианты. Они тоже вышли на работу практически в полном составе. Корреспондент центральной израильской газеты "Идиот ахаранот" ( что переводится как "Последний идиот" - примеч. переводчика), специально побывал на рабочем месте бригады уборщиков крупного торгового центра в Тель-Авиве, чтобы разобраться в причинах столь странного поведения этих непредсказуемых русских. Он взял интервью у нескольких работников: - Скажите, пожалуйста, Борис, сегодня ваш торговый центр не работает, - спросил корреспондент у пожилого мужчины, тщательно натирающего полы мастикой, - почему же ваша бригада в полном составе вышла на работу? - Я за всех отвечать не буду, - ответил интервьюированный, - скажу только за себя. Я - потомственный путиловский рабочий. Начал работать на заводе с 15 лет. Сорок лет проработал на одном месте. Имею благодарственные грамоты и награды. Я не могу без работы жить. Я даже сам готов платить государству, чтобы оно мне давало работу, - закончил скромный труженик и опять углубился в свою нехитрую работу. - А вы, Василий, почему вышли сегодня на работу? - спросил корреспондент у другого работника, который выкручивал тряпку и ловко одевал ее на швабру. - А я люблю свою страну, - ответил тот, - и считаю, что мы должны помочь ей в трудный переходный период. Тем более, перед лицом всевозрастающей арабской угрозы, когда мы должны работать на нашу армию обороны. - Василий, а можно поинтересоваться, кем вы были на своей прошлой родине? - Я руководил крупным научно-производственным предприятием союзного значения. Имею ученую степень и публикации в иностранной прессе. Но здесь мне все равно, где и кем работать, потому что я - в своей стране, где мне никто не посмеет бросить в спину оскорбительное - жид пархатый. - А вы, Иннокентий, почему вышли сегодня на работу? - спросил корреспондент у третьего работника, сидящего в курилке и попивающего кофеек. - А нам каблан (посредник между выплачивающим зарплату и получающим ее, и берущий себе за такое посредничество половину зарплаты, - примеч. переводчика) обещал за каждый рабочий день по два килограмма колбасы давать. Хотя ясно, что на грамм триста на дурит, но все равно выгодно. Корреспондент подошел к очкарику, который что-то набирал на своем мобильном телефоне. - А вы, простите, тоже работаете? - Я в основном стихи пишу на работе. - Но вы хоть что-то делаете? - Я все делаю, когда начальство на меня смотрит. - Почему вы сегодня вышли на работу, в то время, как ваше начальство не вышло? - А вот, чтобы не работать и вышел. Контролировать то некому. - Как вы оцениваете новый закон правительства об отмене денег? - Как и все остальные законы нашего правительства: толку не будет никакого, но в конце обязательно повысят налоги. - Вы не видите революционную новаторскую суть нового закона? - Почему, конечно, вижу. Но только не для нашей страны. Она - последняя, где такой закон стоило бы принимать. - Вы не верите в то, что человек способен у нас работать не за деньги? - Вот я, например, пишу стихи не за деньги, а потому что это мне доставляет радость. Но кому здесь нужны мои стихи? В нашей стране важна не работа как таковая, а только бабки. То, что приносит бабки и есть у нас работа. У нас страна, которая стоит на бабках, земля, на которой она находится, куплена за бабки у бывших туземцев, и с целью получать все те же бабки от мирового сообщества. И этот закон об отмене бабок имеет свой целью еще больше выбить с кого-то бабки, убежден в этом. Я просто пока не знаю, как они это сделают и какую схему придумали на этот раз. Но будущее покажет. Тайное рано или поздно, становиться явным.
На следующий день правительство отменило новый закон, как не конституционный и не работающий, и, обвинив население в несознательности, в очередной раз подняло налог, а также цены на спиртное, чтобы покрыть нанесенные стране убытки и увеличить себе зарплату.
